Календарь

Церковный (Юлианский)

Cобытия

Академическая программа библиотеки

Киноклуб >>VENI_ET_VIDI…

Музыкальная гостинная "Свеча"

Партнерство c журналом

Фотоклуб

Библейские чтения

Евангелие от Марка в переводе С.С. Авернцева

Библиотеки СПб

Библиотеки христианской книги

Законодательство

Закон и библиотеки

Религиозные свободы в России конца xx века

У нас же к числу “иностранных” были отнесены чуть ли не все российские религиозные организации, чьи центральные руководящие структуры находятся за пределами России. Как будто сама РПЦ не находилась всю первую половину собственной 1000-летней истории в прямом каноническом подчинении “иностранного религиозного объединения” — Константинопольской православной церкви. И не остается по сей день хотя и автокефальной, но все же неотъемлемой составной частью вселенского православия.

Интересно, что первый после принятия Федерального закона бой защитникам религиозной свободы интегристы дали не на исконно русской земле, а на территории, которая вошла в состав Российской империи лишь на последнем этапе продвижения царских войск на Восток, к Тихому океану. Всего два месяца спустя после подписания Ельциным текста, одобренного Государственной Думой и Советом Федерации, власти Республики Бурятия приняли свой закон “О религиозной деятельности”, ущемляющий права верующих самых различных религиозных культов.

Ни о христианстве в целом, ни об исламе и иудаизме бурятский закон, в отличие от общероссийского, не упоминал вообще. Как будто их никогда и не существовало. Статья 1 провозглашала “исторически сложившимися конфессиями и верованиями” жителей Бурятии “Буддийскую традиционнную сангху России, Древлеправославие, Православие и... шаманизм”. Хотя слово “шаманизм” в списке “исторически сложившихся” в Бурятии религий, в отличие от других, написано с маленькой буквы, составители закона явно питали особые чувства по отношению к колдунам. Они посвятили специальную статью “праву служителей культа на занятие народной медициной (целительством)”.

Зато религиозные организации, находящиеся “в каноническом подчинении иностранных религиозных организаций” (то есть, в понимании бурятских законодателей, отправлявшиеся сюда сначала царями, а потом Сталиным в ссылку католики и протестанты), равно как и общины, принадлежащие к “конфессиональным новообразованиям”, оказались в роли изгоев. В гораздо большей степени, чем в целом по России.

Несколько лет назад я наткнулся на любопытную статью, опубликованную в бурятской газете “Селенга”. Автор статьи, настоятель одной из местных церквей православный священник Виктор (Трофимов), обрушивался на “лютых врагов Церкви”: “Православные христиане! Что это делается у нас на Руси святой?! Из далеких стран, из-за вражьих морей понахлынула к нам рать нечистая в облике “верующих во Христа” еретиков протестантского и иудейского толка: адвентисты, баптисты... Да разве это не издевательство над русскими! Ну, поехали бы в Китай, в Японию, где не слышно о Христе. Знать, не вера надобна им, а нечто другое”.

Проживая в Восточной Сибири, автор, судя по всему, не имеет ни малейшего представления о существовании христианских общин в упомянутых им Китае и Японии. В частности, о том, что миссионеры из России еще в прошлом веке познакомили с православием японцев. И что теперь в соседнем с нами островном государстве большим уважением пользуется Японская автономная православная церковь, которой предоставлены те же права, что и всем остальным обосновавшимся там культам. При этом она сохраняет полное каноническое общение со своей Церковью-матерью.