Календарь

Церковный (Юлианский)

Cобытия

Академическая программа библиотеки

Киноклуб >>VENI_ET_VIDI…

Музыкальная гостинная "Свеча"

Партнерство c журналом

Фотоклуб

Библейские чтения

Евангелие от Марка в переводе С.С. Авернцева

Библиотеки СПб

Библиотеки христианской книги

Законодательство

Закон и библиотеки

Церковь и общество

Это обвинение в кастовости, направленное против греко-католического духовенства главным образом по политическим мотивам (учитывая запидозрення его в пророссийских симпатиях), имело и другую сторону. Если учесть, что каста в то время была синонимом жесткой неизменной социальной структуры, то обвинения в кастовости явно носили характер обвинений в отсталости. Очень подобные обвинения в кастовости выдвигались в Российской империи против тамошнего православного духовенства во времени великих реформ 1860-х и 1870-х годов, где, как и в Галичине, термин «каста» употреблялся в пейоративный смысле [5]. Главной преградой в модернизации Церкви считалось наследственное комплектования духовенства. Сами же семьи священников и в Галичине, и в России, рассматривались как главное препятствие на пути прогресса. Вместе с тем именно семьи духовенства были главной жертвой такой ситуации.

Родственные связи священников вовсе не уникальны для галицкой сцены. Родственники в различных сферах общественной жизни были определяющими для галицкой системы «протекции», основанной на принципах «клиент-патрон» и «услуга за услугу» [7]. Для греко-католического духовенства родственники, то в структуре церковной администрации, то в системе государственных учреждений, были существенным преимуществом. Как раз в контексте этой системы протекции Ю. Бородзич употреблял термин «каста», который здесь означал своеобразный параноидальный образ агентов духовенства во всех сферах галицкого жизни; сыновья священников, их зятья и кузены, показаны Ю. Бородзичем как наделены неограниченной властью тормозить любые инициативы , которые могут повредить интересам греко-католического духовенства [8].

Во второй половине XIX в. священники сами высмеивают тех, кто стремился вызвать уважение к себе демонстрацией своей генеалогии. Идеология личных достижений вступила в конфликт с идеологией происхождения. Появились статьи, которые указывали на разницу между возможностями и претензиями тех, кто хвастался тремя поколениями предков-священников [9]. Но изменение отношений не была ни скоропостижной, ни абсолютной. Еще в 1860-х годах выходцев из крестьян среди духовенства называли «Дячишином», так как многие из них были сыновьями сельских дьяков. Приверженность окружающего «родовитого» духовенства могли получить только состоятельные «Дячишин» [10]. В крае, где шляхта держала в своих руках политическую власть и высокий престиж ее сохранялся, несмотря на изменения, происхождения священника из мелкой шляхты означало высокий статус и среди греко-католического духовенства.