Календарь

Церковный (Юлианский)

Cобытия

Академическая программа библиотеки

Киноклуб >>VENI_ET_VIDI…

Музыкальная гостинная "Свеча"

Партнерство c журналом

Фотоклуб

Библейские чтения

Евангелие от Марка в переводе С.С. Авернцева

Библиотеки СПб

Библиотеки христианской книги

Законодательство

Закон и библиотеки

Социально-этические воззрения в Русской Православной Церкви конца ХХ века

Исторический образ России

Для полноты представления о социально-этических воззрениях митрополита Иоанна важно напомнить его интерпретацию истории России. Здесь умозрительные историософские концепции получают более или менее удовлетворительное эмпирическое подтверждение. История России представляется автором как постоянный освободительный и самопожертвенный подвиг русского народа в противостоянии силам зла. Будучи практически профессиональным историком, автор дает оригинальный, цельный и яркий образ российской истории, хотя мифологизация истории и самостийные выкладки в истолковании неудобных фактов едва ли создают ей доверие16 . Тем не менее не многим публицистам удавалось с подобной образной силой передавать страдания, падения и возвышения в российской истории.

Конкретизация политической теологии в политической программе лишь с трудом позволяет обнаружить черты социального учения Русской Православной Церкви, которое нам знакомо по церковным документам. И дело не только в том, что митр. Иоанн не останавливается перед нарушениями православной догматики17 , но и в том, что у него искажается весь облик христианства, которое приобретает черты какого-то исламского «джихада», религии «священной ненависти», постмодернистского «нового средневековья». Тем не менее видимость абсурда исчезнет, если найти фокус, заложенный в этой картине.

Отсутствие необходимых границ — и прежде всего между «царством Бога и царством кесаря» — значительно искажает, как уже было сказано, привычные черты реальности. Так, в концепции владыки вообще нет измерения универсальности, поэтому не появляется и уникальности: Россия становится центром космоса, потому что нет самого космоса. Речь здесь идет не о реальной России, а о корреляте «России небесной» (аналогично «небесному Иерусалиму»). Поэтому земные реалии — лишь некоторая проекция Священной Истории, битвы духов. Организованные «темные силы» — лишь метафора подлинных «духов злобы». Если мы на минуту задумаемся над изложенной в книге Даниила историей битвы ангелов добра и зла и попытаемся развернуть ее в цельное мировоззрение, мы получим примерно ту же картину, в которой Бог выступает всемогущим и карающим и не остается места любви к ближнему и миру. Разница лишь в том, что место действия перенесено на Землю (в Россию) и божественные реальности получили вполне земные имена.

Несмотря на то, что взгляды митр. Иоанна являются весьма неудобоваримыми для современного светского образованного человека, важно подчеркнуть, что их следует рассматривать не просто как некритическое восприятие темных отживших мифов, но как последовательную рациональную конструкцию православного фундаментализма, в которой дается обоснование и систематизация соответствующей картины мира18 . Обращает на себя внимание то, что православная социальная этика, славящаяся своей асоциальностью, получает здесь яркие и резкие черты политической теологии и метафизики, так что понятия мирского социального порядка — государство, политический строй, армия, демократия и т.д. — получают значение богословских понятий19 .

Но без подобной четкой формулировки этих понятий, пусть даже в одностороннем и несколько перезревшем виде, было бы невозможно ожидать от православия готовности и способности к социально-этическому дискурсу.