Календарь

Церковный (Юлианский)

Cобытия

Академическая программа библиотеки

Киноклуб >>VENI_ET_VIDI…

Музыкальная гостинная "Свеча"

Партнерство c журналом

Фотоклуб

Библейские чтения

Евангелие от Марка в переводе С.С. Авернцева

Библиотеки СПб

Библиотеки христианской книги

Законодательство

Закон и библиотеки

Сталин и Церковь: «конкордат» 1943 г. и жизнь Церкви

Белоруссия интересна тем, что в хрущевские годы ей было предназначено стать первой полностью безбожной республикой СССР. К этому следует добавить, что, в отличие от Украины, где в годы войны были и советские, и антисоветские партизаны, в Белоруссии было только советское партизанское движение. По тому тотальному разгрому религии в подсоветской части Белоруссии, результаты которой застали немцы в 1941 г., можно предположить, что роль первой безбожной республики была уготована Белоруссии и до Второй мировой войны. В Минске, например, уже с конца 1937 г. не было ни одной открытой церкви, хотя на май-июнь того же г. по советской Белоруссии действовало еще 400 храмов при 1400-х закрытых, из коих 1000 православных храмов были закрыты «без оформления» (как говорится в документах), но даже в эти самые страшные годы общины верующих боролись за открытие именно этих 1000 храмов, собирая от 60 до 1000, а то и больше подписей верующих под каждым прошением — явно безуспешно, поскольку к приходу немцев во всей Минской области, например, не оставалось ни одного открытого храма. Иными словами, белорусский пример еще раз подтверждает, что окончательное и почти полное закрытие храмов в СССР приходится на последние три довоенных года.3

Отсюда напрашивается вывод, что советские идеологи планировали начать «окончательное решение» религиозного вопроса с Беларуси неспроста, что они, по-видимому, считали религиозный фактор в республике преодолимым легче, чем в иных частях СССР. Тем более тут многозначительны живучесть веры и прямо-таки религиозно-мистическое недоверие ко всему, что предпринимало советское государство.

Ярким проявлением таких настроений было сопротивление населения, даже «актива» (по сообщению НКВД) переписи населения 1937 г. «Контрреволюционный элемент, — говорится в отчете, — распространяет среди населения провокационные слухи о том, что во время переписи верующих4 будут клеймить и высылать и что поэтому необходимо скрываться»... Сообщается, например, о деревне, все население которой собирается бежать и скрыться на время переписи, чтобы не быть клейменными. Распространяют слухи, будто «исполняется все, что сказано в Библии ... людей будут клеймить ... кто верующий, тот будет клеймиться, после чего погибнет»... В этой кампании запугивающих слухов принимали участие и учителя — казалось бы, оплот советской власти на селе, поскольку в обязанность учителей, во всяком случае — с 1929 г., входила антирелигиозная пропаганда. Например, один такой учитель говорил: «В ночь с 5 на 6 января 37-го г. [сроки переписи] будет летать огненный змей, который будет спрашивать, кто за советскую власть, кто против. Тех, которые ... за, змей будет записывать, а потому надо быть стойкими и не поддаваться соблазну змея».