Календарь
Cобытия
Библейские чтения
Библиотеки СПб
|
Сталин и Церковь: «конкордат» 1943 г. и жизнь Церкви
Что касается некоторой активизации катакомбников в середине 40-х гг., то она характерна не только для территорий, бывших под оккупацией. Так например, по сообщениям уполномоченных, среди верующих многие симпатизировали иосифлянскому расколу. Просоветские проповеди назначенного патриархией священника Ильина в Угличе верующие перебивают криками: «Довольно, нам надоело все это слушать!» Скончавшегося иосифлянского священника хоронили преданные миряне — его последние слова были: «Умру, но не покорюсь» (патриаршей Церкви). Сообщается еще о трех тайно служащих иосифлянских священниках в Костроме и двух епископах, один из которых, Панкратий (Преображенский), был арестован.24
В западных областях Беларуси были попытки мирян возродить приходскую жизнь, воссоздавать или возобновлять приходские братства для защиты православия от католичества — такие братства имели здесь пятисотлетнюю традицию. Епископ идет навстречу, посылает ходатайство Уполномоченному, но поскольку не было ни одного случая легально действующих церковных братств в послевоенном СССР, ясно, что дальнейшего хода такие прошения не получили.25 Пришедший в 1947 году на смену Ратмирову архиепископ Минский Питирим тоже использует антипольскую ноту в безуспешной попытке перевести семинарию в Минск из Жировичей, где, по его словам, и бытовые, и культурные условия совершенно противопоказаны существованию семинарии. Он указывает Уполномоченному на необходимость благоустроенной семинарии в центре страны как средства деполонизации Белоруссии. Но и это ходатайство безуспешно.26
Уже в 1945 г. делаются первые попытки властей прижать Церковь. Так, в ноябре председатель Хойницкого райисполкома пытается отобрать местный храм, приказав священнику служить в разрушенном войной причтовом доме. Вместе с директором местной школы он пытался взломать замок и захватить храм. Что произошло дальше, неясно, так как дело не прослеживается в дальнейших документах. Однако до 1947 г. то тут, то там в Белоруссии еще открываются отдельные храмы.27 Первые конкретные известия об отобрании храмов в Белоруссии и закрытии таковых появляются в 1947 г. Одновременно начинается и травля отдельных священников в советской печати, особенно находившихся под немецкой оккупацией. Архиепископ Питирим защищает своих священников, оболганных в печати, посылает протесты, но они в советскую печать не попадают.28 Храмы, и не только православные, отбираются — в основном под предлогом их возвращения довоенным владельцам — колхозам, совхозам, различным клубам, а то и под склады и мастерские. Полянский, председатель Совета по делам религиозных культов, напрасно пытается это оспаривать, утверждая, что по законам 1929 г. храмы являются государственной собственностью и могут лишь сдаваться в аренду тем или иным организациям, включая и религиозные, а не в собственность, так что продажа храмов до войны колхозам и прочим учреждениям была незаконна и на этом основании довоенные гражданские пользователи храмов не могут считаться их владельцами.29 Но местные власти обращают мало внимания на предупреждения уполномоченных. Вообще, Карпов не раз жалуется, что постановления Совета по делам РПЦ об открытии храмов часто игнорируются и местными властями, и даже местными уполномоченными Совета — назначенцами облисполкомов, получающими от них зарплату.30 Так, на Украине — наверное, ввиду того, что там за время оккупации образовалась самая густая (после Молдавии) сеть действующих храмов и что там были храмы и непризнаваемых автокефалистов, — уже в 1944 г. отчеты уполномоченных СДРПЦ сообщают об изъятии у религиозных общин «общественных зданий», т.е. храмов. Речь идет, конечно, о храмах, «захваченных верующими» во время оккупации и которые теперь возвращаются их довоенным «хозяевам». Ссылаются при этом на Инструкцию СДРПЦ для уполномоченных, раздел 5 и 8, пункт «В», разрешающий изымать помещения, занятые верующими во время оккупации.31
Что касается потенциала религиозного возрождения в Великороссии, то его можно вывести из примеров трех областей, пребывавших относительно продолжительное время под оккупацией: Псковской и части Новгородской на северо-западе, где за время оккупации число открытых храмов выросло из трех до 200, и Курской, где к приходу немцев было всего 2, или, по некоторым источникам, 4 открытые церкви, а к 1944 г. — 282. 202 храма (из коих 6 обновленческих) действовало в 1944 г. в Ростовской области, но тут неясно, сколько было открыто под оккупацией, а сколько действовало до 1942 г. или было открыто после возвращения советской власти. А вот контраст: в Тамбовской области, не попадавшей под оккупацию, в 1944 г. было всего 3 открытых храма на всю область, закрытых — 331.32
Уполномоченный уже в 1944 г. рекомендует закрыть 40 храмов в Краснодарском крае, хотя верующие ходатайствуют об открытии еще 55 храмов — из этих ходатайств удовлетворено только 6, а 2 направлены в Совет с одобрением местных властей. Уполномоченный спрашивает у Совета разрешения закрывать храмы в районах, где их три или больше и, наоборот, открыть по одному храму в тех 13 районах области, где нет ни одного действующего. Вообще, изучение архивов показывает, что даже в эти самые лучшие для Церкви годы, а именно 1943-48, удовлетворялись лишь процентов 10 ходатайств верующих об открытии храмов, да и то процесс от подачи ходатайства до его исполнения занимал нередко до трех лет.33
Другие статьи по теме: - Проблемы религиозного образования в России - человек-овца и господь бог - Социально-этические воззрения в Русской Православной Церкви конца ХХ века - первая женщина- библиотекарь/ статья м.п.спиридоновой - Русское духовное и политическое присутствие в Святой Земле и на Ближнем Востоке в xix - начале xx в.
|
|
Актуально, Из истории,наш опрос
Актуально
Из истории
Диспут между царем Иваном Грозным и протестантским проповедником Яном Рокитой
|